12 февраля. "Нас окружила тревожная ночь" (Э. Паунд)
На прошедших выходных мне удалось увидеть один из самых загадочных спектаклей нынешней "Маски" - оперу Cantos современного композитора Алексея Сюмака для скрипки соло и хора в исполнении Пермского театра оперы и балета при активном участии самого Курентзиса, который не только дирижировал хором, перемещаясь между певцами по сцене, но и лично, за руку, выводил зрителей с их мест после спектакля. Мне это мероприятие напомнило товарищеский матч Аргентина-Россия в Лужниках, где были определенные проблемы с управлением зрительскими потоками, но об этом позже.
Как подробно изложено в буклете спектакля, он посвящен творчеству американского поэта-имажиста Эзры Паунда, который стал "одним из основоположников англоязычной модернистской литературы". Cantos (эпические песни) - это самое главное его произведение, которое он создавал с 1917 по 1967 год. Жизнь у Паунда была тяжелая: как все гении, он много ошибался, поддерживал не тех людей (фашистов, антисемитов и Муссолини), был осужден и лишен гражданства США, сидел в тюрьме и в сумасшедшем доме, был недоволен своим творчеством, но умер красиво - в Венеции.
Опера Сюмака в постановке постдраматического режиссёра Семёна Александровского тоже очень печальная, но бесконечно красивая. Началось всё с того, что зрителей рассадили на сцене, а артисты хора стали появляться из зрительного зала, произнося диалоги на десятках разных языков. Сцена была вся в дыму, но сквозь него были видны засохшие деревья с красными яблоками. Артисты постепенно забрались на подмостки и начали совершать различные ритуальные действия (ходить кругами вокруг деревьев и шептать заклинания), потом сорвали яблоки, положили их на столы и сами улеглись на пол, не переставая петь. В качестве музыкального инструмента выступала скрипка соло. Надо сказать, что Курентзис тоже не оставался на одном месте и постоянно перемещался в пространстве, в том числе, дирижировал, забравшись на стол, и водил скрипачку за руку кругами по сцене.
В какой-то момент деревья выдернули с корнями и куда-то унесли, потом все артисты вернулись уже одетыми в пальто и снова совершили ряд магических ритуалов. Что конкретно пел хор, разобрать было невозможно, но, в принципе, и не обязательно, так как мы присутствовали на церемонии по вызову потусторонних духов во главе с верховным шаманом, а шаманские заклинания в переводе не нуждаются.
В конце спектакля хор медленно и печально ушёл в темные кулисы, а зрители спустились со сцены в зрительный зал, в котором уже были расставлены знакомые нам засохшие деревья. За сценографию спектакля отвечала Ксения Перетрухина, которая хорошо известна тем, что не дает зрителям спокойно отдохнуть в театре за свои же деньги. В постановке "Три дня в аду" в театре Наций она, например, заставила публику весь спектакль находиться в армейских палатках, по крыше которых стучит настоящий дождь. В случае с Cantos Ксения также разгулялась по полной программе.
Для того, чтобы попасть на своё место (кстати, по цене 15 000 рублей за штуку), нам пришлось по одному заходить в абсолютно тёмный коридор и на ощупь добираться до сцены, на которой располагались зрительские места. Посадка зала в 200 мест заняла 45 минут. Я в силу дисциплинированности зашла в зал одной из первых и все 45 минут наблюдала, как неторопливо подтягиваются остальные зрители. Начался спектакль на час позже, чем было заявлено в программе. При загрузке присутствовал и сам режиссёр Александровский. Я решила дать ему корректирующую обратную связь и сказала, что посадку зрителей надо было начинать на 30 минут раньше. Но он не воспользовался моим опытом в сфере управления зрительскими потоками и сказал, что так специально было задумано, и мучительное ожидание в дымном сумраке является частью спектакля.
Примерно та же история повторилась в конце. В связи с тем, что Курентзис решил за руку вывести практически каждого зрителя, мы минут двадцать медленно собирались у края сцены. Стояли мы лицом к черному занавесу, который отделял нас от зрительного зала. Я чувствовала себя примерно так же, как тысячи болельщиков, которых заблокировали на верхнем ярусе Лужников после матча Россия-Аргентина и 40 минут не давали выйти. Но если хочешь увидеть, как выступает Месси (или Курентзис), приходится идти на жертвы.
Когда занавес, наконец, поднялся, мы увидели зрительный зал, полный деревьев, и музыкантов на самом верхнем балконе, которые провожали нас психоделической музыкой. Забрав пальто в абсолютно тёмном фойе, мы вышли на улицу. На заснеженных ступенях дворца на Яузе, где проходил спектакль, горели средневековые факелы. Но эпическую картину, как всегда, портила московская действительность: у подножья лестницы толпились джипы с мигалками, на которых богатые люди приехали посмотреть, как мучились бедные, а вверх по лестнице бежали охранники с шубами в руках одевать своих хозяев.
На прошедших выходных мне удалось увидеть один из самых загадочных спектаклей нынешней "Маски" - оперу Cantos современного композитора Алексея Сюмака для скрипки соло и хора в исполнении Пермского театра оперы и балета при активном участии самого Курентзиса, который не только дирижировал хором, перемещаясь между певцами по сцене, но и лично, за руку, выводил зрителей с их мест после спектакля. Мне это мероприятие напомнило товарищеский матч Аргентина-Россия в Лужниках, где были определенные проблемы с управлением зрительскими потоками, но об этом позже.
Как подробно изложено в буклете спектакля, он посвящен творчеству американского поэта-имажиста Эзры Паунда, который стал "одним из основоположников англоязычной модернистской литературы". Cantos (эпические песни) - это самое главное его произведение, которое он создавал с 1917 по 1967 год. Жизнь у Паунда была тяжелая: как все гении, он много ошибался, поддерживал не тех людей (фашистов, антисемитов и Муссолини), был осужден и лишен гражданства США, сидел в тюрьме и в сумасшедшем доме, был недоволен своим творчеством, но умер красиво - в Венеции.
Опера Сюмака в постановке постдраматического режиссёра Семёна Александровского тоже очень печальная, но бесконечно красивая. Началось всё с того, что зрителей рассадили на сцене, а артисты хора стали появляться из зрительного зала, произнося диалоги на десятках разных языков. Сцена была вся в дыму, но сквозь него были видны засохшие деревья с красными яблоками. Артисты постепенно забрались на подмостки и начали совершать различные ритуальные действия (ходить кругами вокруг деревьев и шептать заклинания), потом сорвали яблоки, положили их на столы и сами улеглись на пол, не переставая петь. В качестве музыкального инструмента выступала скрипка соло. Надо сказать, что Курентзис тоже не оставался на одном месте и постоянно перемещался в пространстве, в том числе, дирижировал, забравшись на стол, и водил скрипачку за руку кругами по сцене. В какой-то момент деревья выдернули с корнями и куда-то унесли, потом все артисты вернулись уже одетыми в пальто и снова совершили ряд магических ритуалов. Что конкретно пел хор, разобрать было невозможно, но, в принципе, и не обязательно, так как мы присутствовали на церемонии по вызову потусторонних духов во главе с верховным шаманом, а шаманские заклинания в переводе не нуждаются.
В конце спектакля хор медленно и печально ушёл в темные кулисы, а зрители спустились со сцены в зрительный зал, в котором уже были расставлены знакомые нам засохшие деревья. За сценографию спектакля отвечала Ксения Перетрухина, которая хорошо известна тем, что не дает зрителям спокойно отдохнуть в театре за свои же деньги. В постановке "Три дня в аду" в театре Наций она, например, заставила публику весь спектакль находиться в армейских палатках, по крыше которых стучит настоящий дождь. В случае с Cantos Ксения также разгулялась по полной программе.
Для того, чтобы попасть на своё место (кстати, по цене 15 000 рублей за штуку), нам пришлось по одному заходить в абсолютно тёмный коридор и на ощупь добираться до сцены, на которой располагались зрительские места. Посадка зала в 200 мест заняла 45 минут. Я в силу дисциплинированности зашла в зал одной из первых и все 45 минут наблюдала, как неторопливо подтягиваются остальные зрители. Начался спектакль на час позже, чем было заявлено в программе. При загрузке присутствовал и сам режиссёр Александровский. Я решила дать ему корректирующую обратную связь и сказала, что посадку зрителей надо было начинать на 30 минут раньше. Но он не воспользовался моим опытом в сфере управления зрительскими потоками и сказал, что так специально было задумано, и мучительное ожидание в дымном сумраке является частью спектакля. Примерно та же история повторилась в конце. В связи с тем, что Курентзис решил за руку вывести практически каждого зрителя, мы минут двадцать медленно собирались у края сцены. Стояли мы лицом к черному занавесу, который отделял нас от зрительного зала. Я чувствовала себя примерно так же, как тысячи болельщиков, которых заблокировали на верхнем ярусе Лужников после матча Россия-Аргентина и 40 минут не давали выйти. Но если хочешь увидеть, как выступает Месси (или Курентзис), приходится идти на жертвы.
Когда занавес, наконец, поднялся, мы увидели зрительный зал, полный деревьев, и музыкантов на самом верхнем балконе, которые провожали нас психоделической музыкой. Забрав пальто в абсолютно тёмном фойе, мы вышли на улицу. На заснеженных ступенях дворца на Яузе, где проходил спектакль, горели средневековые факелы. Но эпическую картину, как всегда, портила московская действительность: у подножья лестницы толпились джипы с мигалками, на которых богатые люди приехали посмотреть, как мучились бедные, а вверх по лестнице бежали охранники с шубами в руках одевать своих хозяев.
Комментарии
Отправить комментарий