25 февраля. Балет в противогазах
Музыкальная программа "Золотой Маски" началась спектаклями Пермского театра оперы и балета, который возглавляет главный enfant terrible российского классического театра Теодор Курентзис (permopera).
На протяжении последнего месяца вся театральная общественность с большим интересом наблюдала не только за его творчеством, но и за активностями в сфере трудового законодательства.
Сначала при проведении переговоров с правительством Пермского края о подписании нового пятилетнего трудового договора Теодор пытался включить в договор гарантии сохранения финансирования театра на прежнем уровне (с учётом инфляции) и обязательства по возведению новой сцены театра непременно по проекту Дэвида Чипперфильда. Министерство культуры Пермского края резонно от этого отказывалось, так как "... данные условия не влияют на трудовую функцию, не являются частью предмета трудового договора и находятся вне компетенции Министерства культуры".
В итого договор все-таки был подписан, но не министром культуры Пермского края, так как с ним Курентзис иметь дело отказался, а вице-премьером пермского правительства. Мятежный грек при этом обвинил чиновников от культуры в некомпетентности и заявил следующее: "Я приехал в Пермь не для того, чтобы заработать деньги, я здесь, потому что у меня есть мечта – создать культурную среду и театр такого уровня, какого нет ни в Москве, ни в Санкт-Петербурге, который и в мире будет одним из немногих. Мы создаем реальность, в которую они просто не врубаются».
Доказательством того, что грек прав, стал великолепный диптих на музыку Шостаковича, состоящий из неоконченной оперы-буфф "Оранго" и балета по мотивам эстрадно-циркового ревю "Условно убитый". Оба произведения имеют непростую судьбу.
Оперу "Оранго" на либретто Алексея Толстого заказал Большой театр на 15-летнюю годовщину Великого Октября. Шостакович начал работу над ней, написал пролог, но пьеса по каким-то неизвестным причинам так и не была закончена. А жаль, потому что сюжет обещал быть захватывающим: французский ученый-эмбриолог подсаживает свой "генетический биоматериал" (у меня всё-таки интеллектуальный блог!) человекоподобной обезьяне, у которой рождается гибрид мужского пола по имени Оранго. Данный примат добивается успеха в обществе, женится на русской эмигрантке, но почему-то очень не любит Советский Союз. Видимо, из-за этой политической близорукости он с годами становится всё более похожим на обезьяну, и в итоге жена продаёт его в цирк в Гамбурге, где его приобретает ГОМЭЦ (Государственное объединение музыкальных, эстрадных и цирковых предприятий) и привозит-таки в Советский Союз. Но к этому моменту от Оранго почти ничего человеческого не остается, кроме умения играть на ксилофоне "Чижика".
Курентзис поставил тот самый пролог, который успел написать Шостакович. Идет он всего полчаса, но этого достаточно, чтобы оценить грандиозный замысел композитора (и пожалеть о том, что он успел закончить нудную "Катерину Измайлову", а не "Оранго").
"Условно убитый" поставлен на музыку, написанную Шостаковичем в 1931 году для эстрадно-циркового ревю, которое прошло 60 раз в Ленинградском мюзик-холле и было забыто на следующие 84 года, пока волшебник Курентзис не вернул его к жизни. "Условно убитый" прекрасно дополняет тройку известных идеологических балетов Шостаковича ("Болт" 1931 года про рабочих, "Светлый ручей" 1935 года про колхозников и "Золотой век" 1930 года - про нэпманов недобитых), а по степени оптимизма и креатива намного их превосходит. Особенно жизнерадостно он выглядит на фоне уже упомянутой "Катерины Измайловой", премьера которой состоялась несколько дней назад в Большом. Римас Туминас, поставивший "Катерину", нагнал такой тоски и уныния, что интеллектуальная публика еле высидела три с половиной часа. В качестве декораций - две кирпичные стены, костюмы серого цвета и никакого чувства юмора.
А вот художник-постановщик "Условно убитого" Андрей Войтенко и художник по костюмам Татьяна Ногинова постарались от души. Декорации были оформлены в манере конструктивизма Александры Экстер, костюмы для "Оранго" сделаны на базе живописи Павла Филонова, а для изготовления одежды героев "Условно убитого" использовались ткани образца 30-х годов с изображениями танков, тракторов и самолетов.
Сюжет балета не менее зажигательный и очень актуальный для современной России. Влюбленная пара Маша Фунтикова и Стопка Курочкин попадают в зону тренировочной воздушной тревоги, которой руководит начальник манёвров Бейбуржуев. Стопку признают "условно убитым" и куда-то уносят (практически, как в "Золотом телёнке", написанном в том же 1931 году). Бейбуржуев использует конкурентное преимущество, чтобы пригласить Машу в ресторан. Там они сильно напиваются, и Маше снится, что она попала в рай. Картина "В раю" мне понравилась больше всего, потому что там фигурировали ангелы и херувимы в прекрасном исполнении молодых учениц Пермского хореографического колледжа.
Заканчивается всё хорошо: Стопка находит в ресторане одурманенную Машу и скрывается от погони Бейбуржуева, надев на себя и девушку противогаз и растворившись в толпе прочих членов Осоавиахима.
Музыкальная программа "Золотой Маски" началась спектаклями Пермского театра оперы и балета, который возглавляет главный enfant terrible российского классического театра Теодор Курентзис (permopera).
На протяжении последнего месяца вся театральная общественность с большим интересом наблюдала не только за его творчеством, но и за активностями в сфере трудового законодательства.
Сначала при проведении переговоров с правительством Пермского края о подписании нового пятилетнего трудового договора Теодор пытался включить в договор гарантии сохранения финансирования театра на прежнем уровне (с учётом инфляции) и обязательства по возведению новой сцены театра непременно по проекту Дэвида Чипперфильда. Министерство культуры Пермского края резонно от этого отказывалось, так как "... данные условия не влияют на трудовую функцию, не являются частью предмета трудового договора и находятся вне компетенции Министерства культуры".
В итого договор все-таки был подписан, но не министром культуры Пермского края, так как с ним Курентзис иметь дело отказался, а вице-премьером пермского правительства. Мятежный грек при этом обвинил чиновников от культуры в некомпетентности и заявил следующее: "Я приехал в Пермь не для того, чтобы заработать деньги, я здесь, потому что у меня есть мечта – создать культурную среду и театр такого уровня, какого нет ни в Москве, ни в Санкт-Петербурге, который и в мире будет одним из немногих. Мы создаем реальность, в которую они просто не врубаются».
Доказательством того, что грек прав, стал великолепный диптих на музыку Шостаковича, состоящий из неоконченной оперы-буфф "Оранго" и балета по мотивам эстрадно-циркового ревю "Условно убитый". Оба произведения имеют непростую судьбу.
Оперу "Оранго" на либретто Алексея Толстого заказал Большой театр на 15-летнюю годовщину Великого Октября. Шостакович начал работу над ней, написал пролог, но пьеса по каким-то неизвестным причинам так и не была закончена. А жаль, потому что сюжет обещал быть захватывающим: французский ученый-эмбриолог подсаживает свой "генетический биоматериал" (у меня всё-таки интеллектуальный блог!) человекоподобной обезьяне, у которой рождается гибрид мужского пола по имени Оранго. Данный примат добивается успеха в обществе, женится на русской эмигрантке, но почему-то очень не любит Советский Союз. Видимо, из-за этой политической близорукости он с годами становится всё более похожим на обезьяну, и в итоге жена продаёт его в цирк в Гамбурге, где его приобретает ГОМЭЦ (Государственное объединение музыкальных, эстрадных и цирковых предприятий) и привозит-таки в Советский Союз. Но к этому моменту от Оранго почти ничего человеческого не остается, кроме умения играть на ксилофоне "Чижика".
Курентзис поставил тот самый пролог, который успел написать Шостакович. Идет он всего полчаса, но этого достаточно, чтобы оценить грандиозный замысел композитора (и пожалеть о том, что он успел закончить нудную "Катерину Измайлову", а не "Оранго").
"Условно убитый" поставлен на музыку, написанную Шостаковичем в 1931 году для эстрадно-циркового ревю, которое прошло 60 раз в Ленинградском мюзик-холле и было забыто на следующие 84 года, пока волшебник Курентзис не вернул его к жизни. "Условно убитый" прекрасно дополняет тройку известных идеологических балетов Шостаковича ("Болт" 1931 года про рабочих, "Светлый ручей" 1935 года про колхозников и "Золотой век" 1930 года - про нэпманов недобитых), а по степени оптимизма и креатива намного их превосходит. Особенно жизнерадостно он выглядит на фоне уже упомянутой "Катерины Измайловой", премьера которой состоялась несколько дней назад в Большом. Римас Туминас, поставивший "Катерину", нагнал такой тоски и уныния, что интеллектуальная публика еле высидела три с половиной часа. В качестве декораций - две кирпичные стены, костюмы серого цвета и никакого чувства юмора. А вот художник-постановщик "Условно убитого" Андрей Войтенко и художник по костюмам Татьяна Ногинова постарались от души. Декорации были оформлены в манере конструктивизма Александры Экстер, костюмы для "Оранго" сделаны на базе живописи Павла Филонова, а для изготовления одежды героев "Условно убитого" использовались ткани образца 30-х годов с изображениями танков, тракторов и самолетов.
Сюжет балета не менее зажигательный и очень актуальный для современной России. Влюбленная пара Маша Фунтикова и Стопка Курочкин попадают в зону тренировочной воздушной тревоги, которой руководит начальник манёвров Бейбуржуев. Стопку признают "условно убитым" и куда-то уносят (практически, как в "Золотом телёнке", написанном в том же 1931 году). Бейбуржуев использует конкурентное преимущество, чтобы пригласить Машу в ресторан. Там они сильно напиваются, и Маше снится, что она попала в рай. Картина "В раю" мне понравилась больше всего, потому что там фигурировали ангелы и херувимы в прекрасном исполнении молодых учениц Пермского хореографического колледжа.
Заканчивается всё хорошо: Стопка находит в ресторане одурманенную Машу и скрывается от погони Бейбуржуева, надев на себя и девушку противогаз и растворившись в толпе прочих членов Осоавиахима.
Комментарии
Отправить комментарий