19 сентября. Провинциальная Ла Скала
Я, вообще-то, не собиралась писать про своё посещение оперы "Симон Бокканегра", которую Ла Скала привозила в Большой театр на прошлой неделе. Во-первых, какой смысл писать о постановке, которую практически никто из моих читателей не сможет посмотреть (если только не поедет в Милан). Во-вторых, эмоционально спектакль не произвёл на меня впечатления и, к тому же, сопровождался физическими страданиями: кресло рядом со мной досталось такому толстому человеку, что половина его тела вываливалась на моё личное пространство, за которое я заплатила восемь тысяч рублей. Поэтому весь спектакль я провела, вжавшись в угол кресла, а я и сама девушка немаленькая...
Однако, прочитав несколько восторженных статей в прессе и интернете, и рассказав нескольким десяткам знакомых о спектакле, я поняла, что промолчать не смогу. Люди должны знать правду. А то прочитают "Коммерсант" и подумают, что они пропустили что-то важное в своей жизни.
Критик "Коммерсанта" написал очень интеллектуальный текст: "Мощная сложная музыкальная драма, сочетающая в себе масштаб и сумрачную камерную красоту, в XX веке ставшая предметом меломанского культа и в то же время одним из самых изящных интеллектуальных ребусов романтического оперного канона, требует как от театров, так и от публики изысканного вкуса, опыта и заметной решимости войти в ее изощренный и в то же время строгий и выразительный внутренний мир".
Мне кажется, что опыта и решимости у меня очень много, но, видимо, не хватило изысканного вкуса. "Изощрённый мир меломанского культа" у режиссёра Федерико Тьецци выглядит так: сначала на сцене появляется 74-летний тенор Лео Нуччи, который изображает 38-летнего корсара Бокканегра. Видно, что корсар уже не в лучшей своей форме, и не то что корабли захватывать, но и по сцене ходить уже может с трудом. Когда ему пришлось по ходу действия преклонить перед кем-то колено, стало страшно, что обратно он не встанет.
В следующей действии (которое происходит двадцать четыре года спустя) появляется незаконнорожденная дочь Симона, которую исполняет сорокалетняя Кармен Джаннаттазио. Видно, что женщина уже пожила, но её возраст - не самое страшное по сравнению с её женихом. Когда Кармен в своей арии запела о том, как она любит несравненного Габриэле Адорно, знатного генуэзца, и ждёт, не дождётся встречи с ним, зал, конечно же, ожидал увидеть стройного загорелого красавца в роли Адорно. Но на сцене появился тенор Фабио Сартори, которому срочно надо идти к эндокринологу для лечение ожирения. Пел он хорошо, но я закрывала глаза, чтобы не мешал визуальный ряд.
Декорации и костюмы тоже были не первой молодости. Режиссёр не стал переносить действие в другое время, поэтому хору пришлось бегать по сцене в пластмассовых шлемах и биться пластмассовыми мечами (действие происходит в 14 веке). А ведь сюжет оперы даёт простор для различных креативных решений. В прологе два политических деятеля, Паоло и Пьетро, обсуждают свои профессиональные проблемы. Они являются представителями, как мы сейчас бы сказали, демократической партии, иначе — гибеллинов (борющихся против гвельфов - сторонников консервативных ценностей). Политики решают, кто будет избран дожем, то есть главой государства. Они быстро приходят к согласию, что это будет Симон Бокканегра, популярный и в высшей степени уважаемый человек, избавивший город от пиратов.
У меня уже во время пролога возникло миллион ассоциаций, от ситуации на Украине до генерала Лебедя, который также пришёл во власть после работы на должности корсара. Дальше было больше: заговоры, борьба за власть, заказные политические убийства, заключение под стражу и выбор преемника на трон дожа. В общем, как сказал один умный человек: "Чернякова здесь явно не хватает" (имея в виду экстремального российского режиссёра, которому в России ставить не дают, но очень любят за границей).
Так что спектакль мог бы быть пободрее, и артистов можно было бы подобрать помоложе. Ла Скала это же не Ульяновский оперный театр, в Милан молодёжь поедет. Критик "Коммерсанта" со мной в целом тоже согласился, охарактеризовал спектакль как "статичную драматургию театра-концерта и скульптурную лапидарность реальности, воплощающей идею вечности стилистического трафарета".
Я в принципе то же самое имела в виду, просто пока ещё не умею такими умными словами писать. Но я научусь...
Я, вообще-то, не собиралась писать про своё посещение оперы "Симон Бокканегра", которую Ла Скала привозила в Большой театр на прошлой неделе. Во-первых, какой смысл писать о постановке, которую практически никто из моих читателей не сможет посмотреть (если только не поедет в Милан). Во-вторых, эмоционально спектакль не произвёл на меня впечатления и, к тому же, сопровождался физическими страданиями: кресло рядом со мной досталось такому толстому человеку, что половина его тела вываливалась на моё личное пространство, за которое я заплатила восемь тысяч рублей. Поэтому весь спектакль я провела, вжавшись в угол кресла, а я и сама девушка немаленькая...
Однако, прочитав несколько восторженных статей в прессе и интернете, и рассказав нескольким десяткам знакомых о спектакле, я поняла, что промолчать не смогу. Люди должны знать правду. А то прочитают "Коммерсант" и подумают, что они пропустили что-то важное в своей жизни.Критик "Коммерсанта" написал очень интеллектуальный текст: "Мощная сложная музыкальная драма, сочетающая в себе масштаб и сумрачную камерную красоту, в XX веке ставшая предметом меломанского культа и в то же время одним из самых изящных интеллектуальных ребусов романтического оперного канона, требует как от театров, так и от публики изысканного вкуса, опыта и заметной решимости войти в ее изощренный и в то же время строгий и выразительный внутренний мир".
Мне кажется, что опыта и решимости у меня очень много, но, видимо, не хватило изысканного вкуса. "Изощрённый мир меломанского культа" у режиссёра Федерико Тьецци выглядит так: сначала на сцене появляется 74-летний тенор Лео Нуччи, который изображает 38-летнего корсара Бокканегра. Видно, что корсар уже не в лучшей своей форме, и не то что корабли захватывать, но и по сцене ходить уже может с трудом. Когда ему пришлось по ходу действия преклонить перед кем-то колено, стало страшно, что обратно он не встанет.
В следующей действии (которое происходит двадцать четыре года спустя) появляется незаконнорожденная дочь Симона, которую исполняет сорокалетняя Кармен Джаннаттазио. Видно, что женщина уже пожила, но её возраст - не самое страшное по сравнению с её женихом. Когда Кармен в своей арии запела о том, как она любит несравненного Габриэле Адорно, знатного генуэзца, и ждёт, не дождётся встречи с ним, зал, конечно же, ожидал увидеть стройного загорелого красавца в роли Адорно. Но на сцене появился тенор Фабио Сартори, которому срочно надо идти к эндокринологу для лечение ожирения. Пел он хорошо, но я закрывала глаза, чтобы не мешал визуальный ряд.
Декорации и костюмы тоже были не первой молодости. Режиссёр не стал переносить действие в другое время, поэтому хору пришлось бегать по сцене в пластмассовых шлемах и биться пластмассовыми мечами (действие происходит в 14 веке). А ведь сюжет оперы даёт простор для различных креативных решений. В прологе два политических деятеля, Паоло и Пьетро, обсуждают свои профессиональные проблемы. Они являются представителями, как мы сейчас бы сказали, демократической партии, иначе — гибеллинов (борющихся против гвельфов - сторонников консервативных ценностей). Политики решают, кто будет избран дожем, то есть главой государства. Они быстро приходят к согласию, что это будет Симон Бокканегра, популярный и в высшей степени уважаемый человек, избавивший город от пиратов.
У меня уже во время пролога возникло миллион ассоциаций, от ситуации на Украине до генерала Лебедя, который также пришёл во власть после работы на должности корсара. Дальше было больше: заговоры, борьба за власть, заказные политические убийства, заключение под стражу и выбор преемника на трон дожа. В общем, как сказал один умный человек: "Чернякова здесь явно не хватает" (имея в виду экстремального российского режиссёра, которому в России ставить не дают, но очень любят за границей).
Так что спектакль мог бы быть пободрее, и артистов можно было бы подобрать помоложе. Ла Скала это же не Ульяновский оперный театр, в Милан молодёжь поедет. Критик "Коммерсанта" со мной в целом тоже согласился, охарактеризовал спектакль как "статичную драматургию театра-концерта и скульптурную лапидарность реальности, воплощающей идею вечности стилистического трафарета".
Я в принципе то же самое имела в виду, просто пока ещё не умею такими умными словами писать. Но я научусь...
Комментарии
Отправить комментарий