Идеальная чайка

13 ноября. История КПСС

Молодой режиссёр Андрей Стадников поставил в центре Мейерхольда спектакль про "Родину", которую он, похоже, не очень любит, и маскирует эту нелюбовь сложностью постановки и длинной представления (более 4 часов).

Зрителей посадили в центр зала на четырёхстороннюю пирамиду спиной друг к другу и лицом к черным стенам. На стенах висели белые листы с текстами разной величины и объёма. Вдоль стен стояло 48 девушек-перформеров в чёрной одежде, которую методом краудфандинга собирали среди посетителей ЦИМ несколько месяцев до премьеры. Спектакль состоял из документальных или художественных текстов, которые зачитывали актёры, и перемещений девушек-перформеров в пространстве. 

Началось представление неожиданно - со стенограммы заседания Российского футбольного союза в 2014 году, когда на нем обсуждалось, принимать ли в РФС три крымских футбольных клуба. В заседании участвовали такие известные персонажи, как президент ЦСКА Евгений Гинер, президент РЖД (и по совместительству куратор клуба "Локомотив") Владимир Якунин, глава правления Газпромнефти и президент "Зенита" Александр Дюков и Сергей Галицкий (владелец "Магнита" и футбольного клуба "Краснодар"). Их реплики озвучивали только девушки. Видимо, в картине мира режиссёра у России (даже у футбольной) женское лицо.

Обсуждение шло вокруг того, что нам будет в случае принятия клубов в РФС: Гинер и Галицкий боялись дополнительных санкций лично для себя (Гинер подчеркивал, что у него 80% бизнеса на Украине, а Галицкий делал делал акцент на том, что он владеет самой большой частной компанией России, у него работает 230 тысяч человек, и его капитализация на лондонской бирже уже упала с $30 млрд до $7 млрд, но он готов пострадать ради Родины). 

Владимир Якунин эмоционально говорил о том, что "президент там один на бруствере...".  Представители футбольного истеблишмента Николай Толстых, Сергей Прядкин и Вячеслав Колосков очень волновались, что присоединение крымских клубов может повлечь за собой отмену ЧМ по футболу в 2018 году.

После такого бодрого и актуального старта я ожидала головокружительного продолжения (как у Яна Фабра в "Бельгии рулит"), но динамика спектакля пошла по спирали вниз. После футбола была аудиозапись разговора бывшего мэра Бердска с бизнесменом, в которой бизнесмен нецензурно ругается на мэра. Чем именно этот разговор четырёхлетней давности впечатлил авторов спектакля, непонятно. У нас так все разговаривают. Но зато после него ожили девушки-перформеры и начали двигаться по пространству между зрителями и стеной сначала по индивидуальной траектории, а потом стройными шеренгами и колоннами.

После двадцати минут маршировки девушки остановились, голос в динамике зачитал отрывок из романа Войнич "Овод" про расстрел революционера. Во время чтения перформеры по одной падали на пол с громким стуком. Тот, кто читал Овода, сильно картавил, поэтому текст звучал примерно так: "...на лике Хлиста появился окловавленный след". Намёк на Владимира Ильича?

В заключение первого действия нам прочитали ещё один отрывок, на этот раз из фильма "Матрица", а девушки тоненькими голосами спели "Интернационал". В перерыве я пошла смотреть, что за тексты развешаны по стенам. Выяснилось, что это "личные высказывания всех участников проекта". Некоторые из них были вполне безобидными, некоторые - заумно-философскими, а пара (про Родину) - очень грустными, но закономерными для поколения Y и Z. 

Во втором отделении энергия представления снизилась до нуля и стала отрицательной (то есть, артисты не отдавали её, а забирали у зала). Они медленно ходили взад-вперёд и читали отрывки из стенограмм заседаний Политбюро ЦК ВКП(б), пленумов ЦК, съездов ВКП(б) и фрагменты автобиографии Троцкого. У меня в памяти вставали лекции по истории КПСС и научному коммунизму, на которых мы изнывали во время учёбы в университете. Зрители смотрели в потолок, читали что-то в телефонах, рядом со мной на соседнем кресле дремал импресарио Фёдор Елютин. Я помучилась час и тихо сбежала. Приехав домой, я традиционно открыла интернет и нашла интервью с режиссёром. Среди прочего там был такой пассаж: "Чего нет в моих спектаклях? Не знаю, чего точно в них нет, но чего бы не хотелось, так это трогательности. Точнее, чтобы она была решающим моментом объединения зала. Ощущения иллюзии тоже не хотелось бы. Иллюзия — это контроль, поэтому с ней надо бороться". 

А вот у Яна Фабра в спектакле про его родину Бельгию очень много трогательности. Чего стоит одна сцена, где бельгийский ёж обнимается с голубем (бельгия). Видимо, режиссёр Стадников пока не понял, что любовь к Родине вся насквозь соткана из воспоминаний, иллюзий и неявных воздействий (в отличие от стремления к власти, которое состоит из протоколов и стенограмм). Но такое понимание приходит только с возрастом.