18 июля. Те, кто рисует нас
Музыкальный театр Станиславского завершает сезон премьерой "Анны Карениной" (anna) в интерпретации художественного руководителя Цюрихского балета Кристиана Шпука, который перенёс на московскую сцену швейцарскую постановку 2014 года с помощью полностью импортной команды (от американского дирижёра до британской художницы по костюмам). Режиссер Шпук подошёл к постановке культового русского романа очень серьёзно и технологично, как и положено немцу, за что я их искренне люблю.
Роман был разложен на короткие эпизоды, которые конспективно отразили канву сюжета и сконцентрировались на вопросах любви и брака. Шпук, кстати, в тему брака погружен глубоко. В его интервью есть мудрые мысли, типа "я считаю счастливый брак утопией, поскольку брак всегда означает сложно разрешимые ограничения личной свободы" или "абсолютная любовь ... терпит крах, когда она изолирована от общества и надеется найти свой смысл в единстве двоих... Настоящее счастье возникает только в том случае, если партнёры могут отпустить друг друга и подарить друг другу взаимную свободу и доверие". Золотые слова...
То, какими бывают браки, Шпук показывает на примере трёх пар, символизирующих три разных модели взаимоотношений мужчины и женщины.
Модель 1. Он ей изменяет, но у них много детей, поэтому она решает смириться (отпустить!) и остаться с ним (Долли и Стива).
Модель 2. Она любит другого, но другой к ней равнодушен, поэтому она решает выйти замуж не по любви, а просто за хорошего человека (Кити и Лёвин).
Модель 3. Вместо того, чтобы тихо изменять мужу и сохранять статус кво, она разрушает и свою жизнь, и жизни мужа и ребёнка, а тому, ради кого всё это было, хоть бы что (понятно, о ком речь).
Музыкальное сопровождение Шпук также подобрал концептуально. По его собственным словам, он искал русскую музыку, поэтому остановился на Сергее Рахманинове, а также на поляке Витольде Лютославском и двух грузинах (Барданашвили и Цинцадзе) которых, как жителей бывших колоний российской империи, также можно считать русскими. Рахманинов используется, в основном, для иллюстрации сюжетных сцен (бал, вокзал, светский салон княгини Бетси, дом Карениных), а авангардист Лютославский - в кульминационных моментах, когда надо подчеркнуть накал чувств и бурю страстей.
Лютославский, кстати, пишет музыку в стиле "кошка упала в мусоропровод и не может выбраться" (мои друзья, у которых есть дома кошки, обычно обижаются на такое сравнение, но я пока другого не придумала). Его пьесы звучат в сценах первого свидания Анны с Вронским, её объяснения с мужем после скачек, ну и в самом конце, когда Анна, изолированная от общества, в одиночестве принимает морфий.
Ещё одним авангардным моментом является использование аудиоинсталляций Мартина Доннера в сценах прибытия поезда (шум колёс) и сенокоса, в котором принимает участие переехавший в деревню Лёвин (в этой сцене раздаются звуки косы и шелест скошенной травы).
В целом, очень красивый спектакль, особенно костюмы, только очень мрачный. Смотришь его и вспоминаешь: " В одной чёрной-чёрной комнате танцевали чёрные-чёрные люди". Несмотря на свой космополитизм, Шпук, как и все представители Евросоюза, всё-таки видит Россию в чёрно-белом цвете: белые березы на чёрном фоне (вечная зимняя ночь?).
А ведь БГ ещё 30 лет назад сказал:
"Те, кто рисует нас,
Рисуют красным на сером,
Цвета как цвета,
Но я говорю о другом...
Если бы я умел видеть,
Я бы увидел нас как мы есть,
Как зелёные деревья и золото на голубом".
Роман был разложен на короткие эпизоды, которые конспективно отразили канву сюжета и сконцентрировались на вопросах любви и брака. Шпук, кстати, в тему брака погружен глубоко. В его интервью есть мудрые мысли, типа "я считаю счастливый брак утопией, поскольку брак всегда означает сложно разрешимые ограничения личной свободы" или "абсолютная любовь ... терпит крах, когда она изолирована от общества и надеется найти свой смысл в единстве двоих... Настоящее счастье возникает только в том случае, если партнёры могут отпустить друг друга и подарить друг другу взаимную свободу и доверие". Золотые слова...
То, какими бывают браки, Шпук показывает на примере трёх пар, символизирующих три разных модели взаимоотношений мужчины и женщины.Модель 1. Он ей изменяет, но у них много детей, поэтому она решает смириться (отпустить!) и остаться с ним (Долли и Стива).
Модель 2. Она любит другого, но другой к ней равнодушен, поэтому она решает выйти замуж не по любви, а просто за хорошего человека (Кити и Лёвин).
Модель 3. Вместо того, чтобы тихо изменять мужу и сохранять статус кво, она разрушает и свою жизнь, и жизни мужа и ребёнка, а тому, ради кого всё это было, хоть бы что (понятно, о ком речь).
Музыкальное сопровождение Шпук также подобрал концептуально. По его собственным словам, он искал русскую музыку, поэтому остановился на Сергее Рахманинове, а также на поляке Витольде Лютославском и двух грузинах (Барданашвили и Цинцадзе) которых, как жителей бывших колоний российской империи, также можно считать русскими. Рахманинов используется, в основном, для иллюстрации сюжетных сцен (бал, вокзал, светский салон княгини Бетси, дом Карениных), а авангардист Лютославский - в кульминационных моментах, когда надо подчеркнуть накал чувств и бурю страстей.
Лютославский, кстати, пишет музыку в стиле "кошка упала в мусоропровод и не может выбраться" (мои друзья, у которых есть дома кошки, обычно обижаются на такое сравнение, но я пока другого не придумала). Его пьесы звучат в сценах первого свидания Анны с Вронским, её объяснения с мужем после скачек, ну и в самом конце, когда Анна, изолированная от общества, в одиночестве принимает морфий.
Ещё одним авангардным моментом является использование аудиоинсталляций Мартина Доннера в сценах прибытия поезда (шум колёс) и сенокоса, в котором принимает участие переехавший в деревню Лёвин (в этой сцене раздаются звуки косы и шелест скошенной травы).
В целом, очень красивый спектакль, особенно костюмы, только очень мрачный. Смотришь его и вспоминаешь: " В одной чёрной-чёрной комнате танцевали чёрные-чёрные люди". Несмотря на свой космополитизм, Шпук, как и все представители Евросоюза, всё-таки видит Россию в чёрно-белом цвете: белые березы на чёрном фоне (вечная зимняя ночь?).
А ведь БГ ещё 30 лет назад сказал:
"Те, кто рисует нас,
Рисуют красным на сером,
Цвета как цвета,
Но я говорю о другом...
Если бы я умел видеть,
Я бы увидел нас как мы есть,
Как зелёные деревья и золото на голубом".
Комментарии
Отправить комментарий